Простые желания
Пролог
— Дура!!!!!
Дзынннь!..
Хрустальный кувшин с водой рассыпался осколками-алмазинками, а на шёлковых обоях растеклось живописное мокрое пятно.
— Ещё и бешеная!! — выкрикнула молодая женщина в ответ на полёт кувшина.
— Посмотрела бы я на тебя на моём месте!! — заорала в ответ вторая молодая женщина, моложе и изящнее первой, несмотря на очевидное сходство обеих.
— Ты не на моём месте! Ты на своём! Отличном! Благополучном! Устроенном месте! От которого и моё благополучие зависит! Связи, репутация — всё это с неба не падает!
На каждый выкрик первой, что постарше, вторая швыряла через всю комнату первые попавшиеся под руку предметы. Сначала под эту самую руку попалась деревянная шкатулка с рукоделием, но она не так звонко стукнулась о дверь, потом в ход пошёл кувшин и бокалы. После того, как разлетелся последний, украсив переливающейся острой крошкой пол, боевой запал второй поутих, а первая осторожно выглянула из-за ширмы, за которой все это время пряталась.
— Я всё равно от него уйду, — твёрдо заявила вторая, тяжело дыша, резким движениям закидывая толстую, перевитую лентой с нашитыми мелкими камешками косу на спину. — Не буду с ним жить! Не могу после всего, что видела!
— Да что ты видела такого, милая, чего не бывает в семейной жизни?! — с оттенком раздражённой усталости поинтересовалась первая. — Ты же не настолько наивна, чтобы не понимать, как живут семьи!
Комната после душевного «разговора» напоминала поле боя в миниатюре, не хватало только летающих в воздухе перьев из выпотрошенных диванных подушек и подушечек, но до такого непотребства барышни не опустились. Вторая вздрогнула.
Чего там не бывает в этой жизни, которая ранее казалась ей пределом мечтаний? Измен в существующей в её голове идеальной картинке точно не было. Тем более…последствий той благосклонности, которой удостоил некоторых драгоценный супруг. Флирта с прислугой, томных воркований на ушко в укромном уголке — не было. Пристального внимания к его персоне чужих жён, на которое благоверный отзывался охотно — не было. Чужой обнажённой спины и округлых ягодиц, на которых лежали ладони её мужа — не было. Тем более в собственной супружеской спальне. И вот этого дыхания, смешанного на двоих, рваного — совсем не было в её представлении. Никак.
Не говорила она со старшей об этом. Считала, что личная жизнь на то и личная, чтобы оберегать её и не пачкать обсуждениями и сплетнями. Потом молчала, оглушённая увиденным, не поверившая, что ее такой любимый, такой безупречный, единственный Мад — способен одаривать вниманием не только законную жену. Но после утренней сцены… Оказалось, горечь от предательства может быть ещё сильнее, если второе близкое тебе существо, родная сестра — тебя не поддерживает, не понимает, насколько ты уязвлена и обижена.
— Мадвик был в нашей спальне, в нашей постели с какой-то..! Слова приличного для неё не подберу! И она ему не деловые письма читала! — яростно сверкнула глазами обманутая жена.
— Понятно, что не деловые. Сестрёнка, не руби сгоряча, хорошенько подумай. Я догадываюсь, как это неприятно, но Мад…Не он первый, не он последний. Такова мужская природа и…
Надо же! Один в один слова благоверного!..
— Много ты понимаешь в мужской природе, Виррис! — не выдержала младшая сестра.
— А вот это был нечестный приём. Я ради тебя не стала устраивать свою личную жизнь, когда возможность была, и ты это прекрасно знаешь.
Младшая нечеловеческим усилием воли оставила губы сжатыми.
Знала и всегда помнила. И искренне была благодарна за то, что одиннадцать лет назад Виррис взяла на себя хлопоты по дому и заботу о младшей сестре. Как умела, решила гнетущие вопросы с долгами отца, в результате которых у сестёр остался только небольшой дом на окраине городка: родовое поместье, заложенное-перезаложенное, дом на центральной площади Миаля, остатки земель на юге страны, плодородные, приносившие некогда неплохой доход, и долю в торговых делах пришлось продать. Поверенный семьи оказался не последней сволочью и в память о добрых отношениях с родителями девочек помог с приобретением жилья в маленьком тихом Леаворе, куда сёстры и переехали: Виррис куда болезненнее переносила забвение вчера ещё таких дружественных семейств. Прежний, первый и последний жених помолвку разорвал — не на разорившейся наследнице планировал жениться, а другие, кто сватался позже, уже в Леаворе, получили отказ, в том числе и потому, что сама Виррис не хотела себе в мужья никого ниже себя по происхождению. Однако и сама младшая обузой на шее не висела — сразу, как смогла, стала помогать не только по хозяйству, но и с заработками. Магический дар у девушек оказался разный, но каждый из них нашел применение и уж точно последние лет пять младшая сестра обеспечивала себя сама, а уж когда так удачно вышла замуж… В то время как у Виррис, к этому времени уже двадцативосьмилетней, поклонников поубавилось, но никогда не было за старшей замечено грусти по этому поводу, и вот на тебе. Упрёки.
— Я никогда не забываю, чем ты пожертвовала ради меня, Вир, — постаралась как можно примирительнее произнести младшая после недолгой паузы. — И, насколько это в моих силах, старалась ответно помочь тебе, чтобы ты ни в чём не нуждалась.
— И тебе спасибо, милая, — едва улыбнулась Виррис, поправляя выбившиеся из причёски пряди. — Но всё-таки развестись с Мадвиком ты не можешь. Это неразумно и…
— Да почему не могу-то?!
— Ты же его так любила. Умирала. Жить не могла. Куда всё делось, Элге?
Глава 1
/шесть месяцев назад/
Дождаться, пока Виррис уйдёт к заказчице, оказалось нереально трудно и самое трудное — не показывать нетерпения ни жестом, ни вздохом. С момента, когда Мадвик сообщил оглушающе страшные новости, Элге перестала жить. Сколько прошло? День? Два? Она дышала, заставляя себя проталкивать воздух в лёгкие, двигалась как обычно, механически отвечала на вопросы, не зная, правильно или нет, равнодушно заталкивала в себя пищу, когда Виррис ласково убеждала поесть, бездумно ковырялась в саду, не понимая, что именно делает, но, к счастью, умудрившись не нанести урона растениям. Виррис переживала тоже — она же видела, как относится младшая к этому молодому человеку, видела и одобряла его интерес, его ухаживания.
Известие о его женитьбе ставило крест на всех мечтах и планах. Они бы знали о давней помолвке, о том, что родители жениха и невесты обручили своих детей еще в детстве — знали бы, не закрой высший свет свои двери перед представительницами обедневшего аристократического рода, а среди простого люда о таком не сплетничают — попросту не знают. И весть из его собственных уст о том, что, оказывается, он давным-давно обручён, и свадьба дело давно решённое, и вот она — не за горами — прозвучало как гром среди ясного неба. Ох, и сердилась Виррис на коварного Мада! Не поверила в его неосведомленность, а Элге…Элге не представляла, как собрать себя заново. Это же…Это же отцы все решили, а не он сам..! Союз двух влиятельных родов позволит отцу Мадвика занять более высокую должность при короле, а она…что у неё осталось, кроме благородной фамилии Адорейн, маленького дома и пары простеньких золотых колечек, доставшихся от мамы? Ни связей, ни богатства. Но смотрел в тот последний раз Мад так отчаянно, с такой болью, что стоило девушке закрыть глаза — вставал перед ней как наяву. Сказочно красивый, улыбчивый, предупредительный, безупречно вежливый, обаятельный сверх всякой меры. И столько сожаления было в его словах.
— Я бы так хотел, чтобы это была ты, маленькая. Совсем не знаю эту невесту, ничего, кроме того, что она где-то существует и, оказывается, обручена со мной. Элге…не представляю никого своей женой, кроме тебя.
Элге в его словах не сомневалась: такие глаза не лгут. Виррис то ли презрительно, то ли жалостливо фыркала, а мозг младшей лихорадочно искал выход. Какой-нибудь. Что-нибудь, что спасёт их обоих, её и Мада — ведь их желание взаимно!
Вытерпеть, пока Виррис, уложив необходимые для работы материалы, уйдёт, было безумно сложно, но Элге справилась и ещё минут пятнадцать для верности оставалась дома — вдруг сестра вернется за какой-нибудь позабытой коробочкой с булавками, или ещё чем. У самой Элге ещё с вечера всё было готово. Когда руки перестали трястись и слезы высохли, мысли прекратили хаотично метаться и всё чаще оформлялись в одну, настойчивую, единственно верную. За своё счастье надо бороться — слышала она не раз. Что же, она попробует.
…Говорят, что избушка его растёт прямо из черного камня, врытого в землю на самой темной поляне самого мрачного леса. Говорят, он видит прошлое, настоящее и будущее, смотрит в самую душу, и глаза его как бездонные омуты, как сама тьма, такие, в которые невозможно смотреть без содрогания. Говорят, ему много столетий и нет никого, равного ему по силе. Говорят, он носит шкуры диких медведей и костяное ожерелье, а обуви не носит вовсе. Говорят, это от его гнева собираются в небе тяжелые антрацитовые тучи и хлещут дождём и снегом. Говорят, силы в нем столько, что он управляет погодой на многие рье[1] вокруг себя, что заставляет деревья и кустарник расти гуще, корягам велит вырываться из земли и хватать за ноги путников, сбивая с пути, мешая идти. Говорят, что лесной зверь послушный его воле: захочет, нападёт, захочет, пропустит с миром. Говорят, в самой чаще паутина толщиной с палец, а пауки размером с колесо и ловят они в свои сети совсем не мух. Говорят, ему подчиняются огонь и вода, от глотка приготовленного им приворотного зелья человек забывает себя от любви, а любая хворь, даже смертельная, неизлечимая, отступает, послушная его повелению. Говорят, если он берется извести человека, мощь его проклятия поражает весь его род до пятого колена. Говорят, не терпит он людей. Не терпит, но редко кому отказывает.
Так говорили в хлебной лавке, куда Элге частенько приходила за свежей выпечкой. Так шептались и в бакалейной, и в чайной лавке, и в оранжерее, куда девушка забегала время от времени, и в маленькой кофейне на площади. Оказывается, даже не имея цели запоминать все те обрывки слухов, которые долетали до нее о таинственном и страшном маге — отступнике, девушка сохранила в своей памяти не только леденящие кровь описания колдовских деяний, но и дорогу к его жилищу, которую одна из горожанок на ушко шептала другой. Примеры колдовской помощи были. Сестре бакалейщика он помог исцелить бесплодие, и спустя семь лет в счастливой семье появился малыш. Королевскому конюху поспособствовал в делах сердечных. Еще кому-то помог с решением материальных проблем. К сожалению, Элге не знала, сколько стоят его услуги: о таком шепотки умалчивали, но рассчитывала выяснить у самого колдуна и упросить, если что, помочь в долг, потому что времени до ненавистной свадьбы Мада оставалось — меньше двух недель. Она расплатится, обязательно, отдаст столько, сколько скажет, всё, что угодно, лишь бы не отказал!